Рассвет над Инхкейтом был не торжеством света, а медленным, мучительным растворением ночи в ледяной серой мути. Свет, пробивавшийся сквозь высокое мансардное окно квартиры Элвина, не претендовал на красоту. Он просто существовал. Безликий и неотвратимый. Как и сам Элвин, проснувшийся задолго до того, как первые рыбачьи лодки застучали деревянными бортами о причал.