когда хуа чэн ступает на юйцзюньшань, то все вокруг тут же затихает [исчезает даже дуновение ветра] и прячется где-то в глубине горного леса, словно почуяв и ощутив на своей собственной шкуре все то давление демонической ци, что буквально за мгновение окутало собой гору, словно плотный туман. а что же местные призраки? ничего. они никогда не смогут сравняться по силе с той неупокоенной душой, что сейчас появилась здесь. князь демонов не прячется, не пытается укрыться мороком, чтобы отвести от себя взгляд [пускай все смотрят], а вполне открыто заявляет о том, что сейчас никому не стоит ему мешать. кто-то попробует ослушаться? смерть. попытается ему помешать? смерть. хуа чэн не настроен сегодня на контакт хоть с кем-нибудь, кроме того самого человека, ради которого он сюда и пришел. сотни и тысячи душ есть в поднебесной. сотни и тысячи душ приходили к нему на поклон, просили о милости и защите. сотни и тысячи душ хуа чэн прогнал. но волновала его всегда лишь одна единственная душа. яркая. болезненная. искренняя. изуродованная людской неблагодарностью.

                                        НО КАК НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЙ КНЯЗЬ ДЕМОНОВ ОКАЗАЛСЯ ЗДЕСЬ?
когда ему называют то самое имя [в голове раздается голос мертвой рыбы, что питается падалью], которое все еще и было причиной его существования в этом проклятом мире [у него никогда и не было никакого другого ориентира // а голос в его голове всегда звучал лишь один и тот же, напоминая, чтобы он повторял своими обескровленными и растрескавшимися губами единственную выученную им мантру «живи ради меня»], то хуа чэн буквально на мгновение прикрывает глаза [в висках тут же болезненно запульсировало], а затем прогоняет всех из игорного дома, так как ему нужно было собраться с мыслями, а после сорваться из призрачного города в сторону того самого городка, что никогда не вызывал у него никакого интереса, пускай даже и до призрачного города доходили слухи о бесчинствах какого-то местного духа. разве его должно волновать нечто подобное? нет. но сегодня он все-таки почтит своим присутствие этим леса, что пахнут еще и тем самым запахом, который лишь вызывал у хуа чэна раздражение. знакомая вонь. но сейчас он не будет обращать на это внимание, надеясь, что хозяин этой вони окажется достаточно боязливым, чтобы показываться ему на глаза. это из-за него все проблемы? неужели именно с ним той самой душе и предстоит столкнуться?

[indent] ТАК ДОЛГО...

                             хуа чэн не видел его уже несколько сотен лет. НО РАЗВЕ МОГ ОН ЗАБЫТЬ?
князь демонов медленно идет сквозь густую лесную чащу, словно его что-то ведет за собой. это сродни инстинкту. волк учуял тот самый сладкий запах, что пленил его сердце, и теперь позволяет ему вести себя. князь демонов следует за ярко-красным паланкином, что мелькает среди деревьев подобно алому зареву, но держится на расстоянии. наблюдает. это действительно он? ведь если информация оказалась верной [а хуа чэн может ей доверить], то он... он... он даже и не знает, что ему стоит сделать. он так долго его искал, сбивая ноги и руки в кровь, но сказать ему и вовсе нечего. он ведь никогда и не говорил слишком много в присутствии наследного принца. тот мальчишка, которым он был когда-то [он им и остался], отвечал кратко и быстро. ему говорили прыгать в огонь, а он и прыгал. сомнения? их не было. лишь слепая вера. хун-эр никогда даже и не думал о том, что он может быть чем-то большим, чем просто инструментом [его жалкая жизнь не могла быть другой]. он хотел, чтобы его использовали. и ничего другого он никогда и не желал. скорее всего, что и сейчас он не будет думать о чем-то большем, а всего лишь попытается помочь наследной крови сяньлэ. нужно приструнить демона? можно. помочь найти? легко. для хуа чэна не было ничего невозможного, если это касалось того единственного божества, в которое он ни на мгновение не переставал верить. но свадебную процессию водили кругами, а затем и вовсе увлекли в ловушку. видимо наследный принц хотел играть по правилам той твари, что тут жила, а сейчас не хотела подпускать поближе к себе. но ведь можно было бы пойти и более коротким путем.
            И ЕСЛИ ХУА ЧЭНУ ПОЗВОЛЯТ, ТО ОН ЕГО ПОКАЖЕТ.

не он.
не он.
не он.

хуа смог увидеть тот самый силует, который так долго искал в царстве людей несколько сотен лет, лишь на мгновение, когда из под алого полога вырвалась белая лента, что тут же бросилась в сторону выскочивших на поляну бину. живущее здесь существо не собиралось показываться лично, а лишь вытащило из чащи всю ту мерзость, что сейчас пыталась откусить от живой и дышащей плоти лакомый кусочек. хуа чэн же не вмешивается в схватку людей и той мертвой падали, что сейчас пыталась атаковать двух небожителей [знакомые движения и выпады // но только вот хуа на это наплевать], а лишь внимательно следит за белыми всполохами, что мелькали среди мертвых тел. вспышка. глухой удар о землю. еще одна вспышка. еще удар. белая змея, что скользит среди бину, прекрасно справляется со своей работой. и когда люди все-таки начинают уходить, а небожители пытаются увести остатки мертвецов за собой, то лишь тогда демон делает шаг вперед, ступая на поляну и прогоняя оставшихся бину одним лишь своим появлением. аура хуа чена заставляет мертвецов тут же в ужасе убежать, а местных волков заскулить от страха, понимая, что они ему не соперники, а если здесь и осталась хоть какая-то добыча, то более она им не принадлежит. и именно хуа здесь устанавливает правила, а не какое-то низкосортное зверье.

                                          ВСЕГО ЛИШЬ НЕСКОЛЬКО ЧЖАНОВ
его шаг тверд, но в груди словно бы сжался до боли тот самый орган, который уже давно не перекачивает кровь, пуст и мертв [и демон на собственном опыте убедился в том, что не в сердечных камерах рождаются: вера, почтение и любовь // в его сердечных камерах лишь боль и вина ]. хуа чэн уже давно не способен дышать, так как мертвецам это не свойственно, легкие атрофировались, но, возможно, что это и к лучшему, а не то бы человек в паланкине услышал его судорожный вздох. почему он здесь? ответ очевиден. но что дальше? разве он способен что-то ему сказать? наследный принц государства сяньлэ его не помнит. ХУА ЧЭН - ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ДУША, ЧТО ДАЖЕ И НЕ СТОИТ ТОГО, ЧТОБЫ О НЕЙ ПОМНИЛИ, А УЖ ТЕМ БОЛЕЕ СКОРБЕЛИ. разве правитель будет помнить имя какого-то худощавого мальчишки, что был убит в сражении? нет. ЭТО РАСХОДНЫЙ МАТЕРИАЛ. но хуа чэн был готов стать и трупом под ногами принца, если это поможет ему перешагнуть вставшее на его пути препятствие. разве кто-то способен заметить в сотни бестолковых призрачных огнях того самого, что измучен виной? нет.

[indent] ХУА ЧЭН БЫЛ ДЛЯ НЕГО ЧУЖИМ.
                                   ВСЕГДА.

но его это нисколько и не печалило, так как важно было лишь его собственное намерение.
                         а оно было искренним.

                                      ЗВЕЗДА ОДИНОЧЕСТВА // РАЗРУШЕНИЯ
когда-то ему сказали, что он будет приносить бедствия и смерть всему тому, чего только коснется его рука. ему пророчили судьбу полную горя и страданий, предрекая, что такие долго не живут [и доля правды в этом есть]. и порою хуа чэну казалось, что он действительно проклят, а все те страдания и невзгоды, что выпали не только ему, но и на долю единственного человека ради которого он все еще старался дышать вопреки всему, были и, отчасти, ЕГО ВИНОЙ ТОЖЕ. разве можно ожидать чего-то хорошего от урода, что впитал в себя всю злобу и несчастья этого мира? он ведь хотел разбиться в тот день. он хотел окропить своей гнилой кровью мостовую, надеясь, что хотя бы призраки смогут забрать его боль и ненависть, а там и утопить в этом жителей сяньлэ. он искренне хотел стать проклятием для всех. но лишь один единственный человек решил все изменить, коснулся этой измученной в столь раннем возрасте души, тем самым все изменив. ОН ВПУСТИЛ В СВОЮ СУДЬБУ ЗВЕЗДУ РАЗРУШЕНИЯ, а она и пустила в него корни, разрывая шипами тонкие артерии, питаясь его кровью не в силах ею насытиться. хуа был эгоистичен. он хотел быть рядом. босой мальчишка без рода и племени, что тянулся следом за светом, который всякий раз ослеплял его. и расплачиваться хуа чэну за все произошедшее еще целую вечность.

пальцы дрогнули буквально на мгновение. замешательство. разве он может позволить себе подобное? разве ему позволено это... с ним... ведь для принца, если тот только почувствует его дьявольскую сущность, будет лишь очередной нечистью, которая забрела на гору. и даже если он хоть что-то знает о непревзойденных, то это ничего не меняет. хуа чэн останется для него всего лишь врагом, которого не стоит подпускать к себе слишком близко. чужой. никто. их не связывает ничего, кроме памяти и крови самого хуа. но разве этого хватит? демон колеблется, наблюдает за реакцией человека в паланкине, но тот спокоен подобно водной глади подземного озера. еще мгновение. короткое. и хуа чэн, отодвигая алую занавеску паланкина, все-таки осторожно протягивает мужчине сидящему внутри свою ладонь.

                                   ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ПРИГЛАШЕНИЕ.
      одно из самых смелых за всю его жизнь. И ОТ НЕГО ВОЛЬНЫ ОТКАЗАТЬСЯ.

князь демонов не торопит, а лишь стоит недвижимо, стараясь представить все то, что будет дальше. 
примут ли его руку? если же решат прогнать, то он не станет настаивать, а попросту отступит. ведь для него важнее всего было то, что теперь он уже больше его из виду не упустит. живой. дышит. прямо здесь. и это знание стоило каждого прожитого дня, а также каждой сожженной палочки благовоний, запахом которых пропитались руки хуа чэна.

[indent] все ради этого мига.